Варлам Шаламов
Робкое воображенье, Поднимись ко мне. Справься с головокруженьем, Ведь еще трудней
Ждать тебе чужого слова У подножья гор, Что земля - всему основа, Знаем с давних пор.
Все же с горки дальше видно, Шире кругозор... Как равнине ни обидно, Это - свойство гор.
Не над гробами ли святых Поставлен в изголовье Живой букет цветов витых, Смоченных чистой кровью.
Прогнулся лаковый листок, Отяжелен росою. Открыл тончайший завиток Со всей его красою.
И видны робость и испуг Цветка в земном поклоне, В дрожанье ландышевых рук, Ребяческих ладоней.
Но этот розовый комок В тряпье бледно-зеленом Назавтра вырастет в цветок, Пожаром опаленный.
И, как кровавая слеза, Как Макбета виденье, Он нам бросается в глаза, Приводит нас в смятенье.
Он глазом, кровью налитым, Глядит в лицо заката, И мы бледнеем перед ним И в чем-то виноваты.
Как будто жили мы не так, Не те читали книги. И лишь в кладбищенских цветах Мы истину постигли.
И мы целуем лепестки И кое в чем клянемся. Нам скажут: что за пустяки,- Мы молча улыбнемся.
Я слышу, как растет трава, Слежу цветка рожденье. И, чувство превратив в слова, Сложу стихотворенье.
Рассеянной и робкой Сюда ты не ходи. На наших горных тропках Ты под ноги гляди.
Наверно, ты заснула, Заснула на ходу. Разрыв-травы коснулась, Коснулась на беду.
Теперь он приворожен, Потупившийся взгляд, И путь найти не может По тропке той назад.
Осторожно и негромко Говорит со мной поземка, В ноги тычется снежок,
Чтобы я не верил тучам, Чтобы в путь по горным кручам Я отправиться не мог.
Позабывшая окошко, Ближе к печке жмется кошка — Предсказатель холодов.
Угадать, узнать погоду Помогает лишь природа Нам на множество ладов.
Глухари и куропатки Разгадали все загадки, Что подстроила зима.
Я ж искал свои решенья В человечьем ощущенье Кожи, нервов и ума.
Я считал себя надменно Инструментом совершенным Опознанья бытия.
И в скитаньях по распадкам Доверял своим догадкам, А зверью не верил я.
А теперь — на всякий случай — Натащу побольше сучьев И лучины наколю,
Потому что жаркой печи Неразборчивые речи Слушать вечером люблю.
Верю лишь лесному бреду: Никуда я не поеду, Никуда я не пойду.
Пусть укажут мне синицы Верный путь за синей птицей По торосистому льду.
Опоздав на десять сорок, Хоть спешил я что есть сил, Я улегся на пригорок И тихонько загрустил.
Это жизнь моя куда-то Унеслась, как белый дым, Белый дым в лучах заката Над подлеском золотым.
Догоняя где-то лето, Затихает стук колес. Никакого нет секрета У горячих, горьких слез...
Ни травинки, ни кусточка, Небо, камень и песок. Это северо-восточный Заповедный уголок.
Только две плакучих ивы, Как в романсе, над ручьем Сиротливо и тоскливо Дремлют в сумраке ночном.
Им стоять бы у гробницы, Чтоб в тени их по пути Богу в ноги поклониться, Дальше по миру идти.
Иль ползти бы к деревушке, Где горит еще луна, И на плач любой старушки Наклоняться у окна.
Соловьев бы им на плечи Развеселых посадить, Завести бы в темный вечер В наши русские сады,
Где соломенные вдовы, Птичьи слушая слова, Листья узкие готовы И терзать и целовать,
Как герои Руставели, Лили б слезы в три ручья И под ивами ревели Среди злого дурачья.
Не солнце ли вишневое На торосистый лед, Как мука наша новая, Назойливо встает.
Я в угол смел бумажное, Ненужное хламье, И в этом вижу важное Признание мое.
Не суди нас слишком строго. Лучше милостивым будь. Мы найдем свою дорогу, Нашу узкую тропу.
По скалам за кабаргою Выйдем выше облаков. Облака - подать рукою, Нужен мостик из стихов.
Мы стихи построим эти И надежны и крепки. Их раскачивает ветер, До того они легки.
И, шагнув на шаткий мостик, Поклянемся только в том, Что ни зависти, ни злости Мы на небо не возьмем.
В пути на горную вершину, В пути почти на небеса Вертятся вслед автомашине И в облака плывут леса.
И через горные пороги, Вводя нас молча в дом земной, Ландшафты грозные дорога Передвигает предо мной.
Хребты сгибающая тяжесть На горы брошенных небес, Где тучи пепельные вяжут И опоясывают лес.
Скелеты чудищ допотопных, Шестисотлетних тополей, Стоят толпой скалоподобной, Костей обветренных белей.
Во мгле белеющие складки Гофрированной коры Годятся нам для плащ-палатки На случай грозовой поры.
Все вдруг закроется пожаром, Огня дрожащего стеной, Или густым болотным паром, Или тумана пеленой.
И наконец, на повороте Такая хлынет синева, Обнимет нас такое что-то, Чему не найдены слова.
Что называем снизу небом, Кому в лицо сейчас глядим, Глядим восторженно и слепо, И скалы стелются под ним.
А горный кряж, что под ногами, Могильной кажется плитой. Он - вправду склеп. В нем каждый камень Унижен неба высотой.
Луна качает море. Прилив. Отлив... Качает наше горе На лодке рифм.
Я рифмами обманут И потому спасен, Качаются лиманы, И душен сон.
Кому я письма посылаю, Кто скажет: другу иль врагу? Я этот адрес слишком знаю, И не писать я не могу.
Что ругань? Что благоговенье? И сколько связано узлов Из не имеющих хожденья, Из перетертых старых слов?
Ведь брань подчас тесней молитвы Нас вяжет накрепко к тому, Что нам понадобилось в битве,— Воображенью своему.
Тогда любой годится повод И форма речи не важна, Лишь бы строка была как провод И страсть была бы в ней слышна.
Замолкнут последние вьюги, И, путь открывая весне, Ты югом нагретые руки Протянешь на север ко мне.
С весьма озабоченным видом, Особо наглядным с земли, На небе рисунки Эвклида Выписывают журавли.
И, мокрою тучей стирая Летящие вдаль чертежи, Все небо от края до края Затягивают дожди.
Рассейтесь, цветные туманы, Откройте дорогу ко мне В залитые льдами лиманы Моей запоздалой весне.
Явись, как любовь - ниоткуда, Упорная, как ледокол. Явись, как заморское чудо, Дробящее лед кулаком!
Сияющей и стыдливой, В таежные наши леса, Явись к нам, как леди Годива, Слепящая снегом глаза.
Пройди оледенелой тропинкой Средь рыжей осенней травы. Найди нам живую травинку Под ворохом грязной листвы.
Навесь ледяные сосульки Над черным провалом пещер, Шатайся по всем закоулкам В брезентовом рваном плаще.
Такой, как была до потопа, Сдвигающая ледники. Явись к нам на горные тропы, На шахты и на рудники.
Туши избяные лампады, Раскрашивай заново птиц, Последним сверкни снегопадом Дочитанных зимних страниц.
Разлившимся солнечным светом Стволов укорачивай тень И лиственниц голые ветви С иголочки в зелень одень.
Взмахни белоснежным платочком, Играя в гусей-лебедей. Набухни березовой почкой Почти на глазах у людей.
Оденься в венчальное платье, Сияющий перстень надень. Войди к нам во славу заклятья В широко распахнутый день.
Цветы на голом горном склоне, Где для цветов и места нет, Как будто брошенный с балкона И разлетевшийся букет.
Они лежат в пыли дорожной, Едва живые чудеса... Их собираю осторожно И поднимаю - в небеса.
А тополь так высок, Что на сухой песок Не упадет ни тени. Иссохшая трава К корням его прижалась. Она едва жива И вызывает жалость.